Оглавление
Пролог
Часть первая. Земля
Часть вторая. Тень
Часть третья. Родина
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Эпилог
ЗВЕЗДНАЯ ТЕНЬ
Часть третья. Родина
[<< Глава 3/1]
[Глава 3/3 >>]
Глава 2
Земные станции были смесью казармы, мастерской сумасшедшего компьютерщика и недостроенного корабля в час аврала. Крейсер Алари напоминал внутри кусок скалы, изъеденный пещерами. Станция Торговой Лиги имела свой облик.
Дорога. Как ни странно — всего лишь дорога.
Исполинские лучи внутри оказались пустыми. Изредка на них попадались светящиеся панели. Мы шли по одной из граней, служившей полом — здесь была гравитация, чуть уступающая земной. Чуть выше, очевидно, сила тяжести резко падала — на моих глазах идущая навстречу женщина подпрыгнула, взмахнула руками и взмыла к верхней грани. Длинная цветастая юбка, заставляющая вспомнить земных цыганок, кокетливо взметнулась вслед. Я задрал голову и, борясь с головокружением, увидел, как женщина встала на потолок, метрах в пятидесяти над нами.
— Замечательно реализована гравитация! — воскликнула Маша. — Напоминает тот цилиндр О'Нила, что все американцы строят... только здесь не вращение, конечно...
— Поверхностное гравитационное поле с большим градиентом убывания, — пожал плечами Кэлос. — У вас не освоено?
— У нас вообще нет контроля над гравитацией, — признался я.
— А что вы тогда делаете в космосе?
— Летаем, — мрачно ответил я.
— Нет, я имею в виду чисто бытовые проблемы. Как вы ходите в туалет, например...
— Вот только не надо про это! — взмолился я. — Попробуй сам догадаться!
Кэлос явно не понял моей реакции, пришлось объяснить:
— Это вопрос, который задают все дети и некоторые взрослые...
Все-таки и я нашел, чем его уесть!
— Нас последний год гоняли на лекции в школы. Нужно больше пилотов... требуется живая пропаганда. У меня есть заготовленные ответы — для младших школьников, для подростков...
— Не надо. Я способен понять самостоятельно.
Мы шли все дальше и дальше. Временами на стенах туннеля попадались яркие, нарядные домики, торчащие перпендикулярно дорогам. У одного из них сидел, покуривая трубку, пожилой чернокожий мужчина. Дым вился причудливой спиралью.
Нет, Кэлос, нечему мне удивляться. Подумаешь, старый инопланетный негр курит на стене.
А Маша, похоже, успела привыкнуть к станции Торговой Лиги. Неужели это и есть ее идеальный мир? Пустые, вычурные пространства, почти не интересующиеся друг другом обитатели, общая атмосфера казачьей вольницы — это ее среда?
Впрочем, чему удивляться? Стоит вспомнить, где я сам едва не остался...
— Как будет рад твой дед, — сказала Маша. — Нет, Петр, ты не представляешь... Такой сюрприз... и тебе, кстати...
Она лукаво улыбнулась.
— Я свой сюрприз получил, когда увидел тебя с автоматом.
Маша подбросила оружие в руке:
— Это так... шоковый разрядник. Похоже, никто Торговую Лигу не трогает, вот, даже меня отправили встречать прибывающих.
— В этом мире — не трогают, — признал Кэлос. — А есть станции, которые живут в постоянной войне с ближайшими планетами.
— Мне говорили...
Да, Маша уже глубоко прониклась жизнью Лиги. В ее голосе звучало искреннее чувство.
— Кэлос, как я понимаю, вы имеете какой-то военный опыт?
— В определенной мере, — тем же тоном, каким объяснял ребенку, что такое саркофаг, ответил Кэлос.
— Торговая Лига способна помочь Земле?
— Мы уже говорили с Петром о подобном варианте. Нет. Лига такую политику не проводит. А миры, способные на активное вмешательство, слишком долго искать. Вашей Земле осталось жить два-три дня, как я понимаю...
Маша встала как вкопанная.
— Три дня?
— Я говорил с куалькуа, — пояснил я.
— И что?
Да, конечно. Никто из них не знает истинной сути маленькой, послушной расы.
— У него есть связь... с другими особями.
— Да ты что?
— Сильные узнали о Геометрах. Эскадра Алари отозвана для разбирательств. Видимо, это произошло почти сразу, как мы ее покинули.
— Три дня... у нас только три дня? Но Андрей Валентинович говорил, что необходимо не меньше двух недель...
— Маша, пойдем, — мягко попросил я. — Чем быстрее мы обсудим все с дедом, тем лучше.
То ли жизнь у Торговой Лиги такая неторопливая, то ли Маша просто не знала более быстрых путей сообщения. К центру станции мы добирались почти час. В основном пешком, лишь два раза пришлось двигаться в огромных, пустых лифтах. Обитатели станции стали попадаться чаще, но внимания к нам по-прежнему не было. Может быть, именно это подчеркнутое невмешательство в чужие дела и привлекло Машу? Мы видели много странного и любопытного — людей с измененными пропорциями тела, сооружения, вырастающие из стен и потолка, группу подростков, пролетевших по центру туннеля — они не двигались, их влекло каким-то полем. Однажды вдали пронеслось огромное, не меньше чем с бегемота размером, существо. Но я не успел его толком разглядеть и даже не знал, чужой это, или просто робот причудливой формы.
Мы неуклонно приближались к центру станции. Теперь дорога-туннель вела кругами, наматывая слой за слоем. Кэлос был абсолютно равнодушен — он немало повидал таких станций.
То, что я сообщил Маше, словно обрезало все прочие темы для разговора. Я кратко пересказал, что произошло со мной, надеясь на такую же ответную любезность. Но Маша только кивала, слушая, и ничего не рассказывала. Кажется, ее приключения оказались куда серьезнее — или она так считала.
— А что с Даниловым? — задал я вопрос, ответ на который был ясен.
— Не знаю. Тут ведь более двухсот тысяч планет.
— Да? Уже? — вскользь спросил Кэлос. — Тень растет...
Я молчал. Чудовищно. Перед такими масштабами Конклав — как захудалый поселок перед Москвой, Новосибирском или самой столицей...
— Тоже вначале ужасалась... — кивнула Маша. — Но ты учти, Петр, что редкая планета Тени имеет более миллиона жителей.
Логично. К чему ютиться в городах, зачем скучиваться на тесной планете — когда доступен такой выбор? Чем меньше население, тем проще угодить всем жителям.
— Есть и большие миры. Как правило — центры каких-то империй и союзов. Но больше тысячи планет имеют население в одного человека!
— Каждому психопату — по миру... А вы неплохо разобрались в происходящем.
— Андрей Валентинович говорит, что Торговая Лига владеет наибольшим объемом информации. По крайней мере, в доступной человеку форме. Есть и такие планеты, где жители эволюционировали во что-то совершенно непредставимое.
— Это я тоже знаю.
— Вот, почти пришли...
Мы наконец-то выбрались из туннеля. Здесь он уже имел диаметр в десяток метров, и никаких хижин на стенах не висело. Уже на последних шагах я заподозрил что-то неладное — Маша поглядывала на меня, Кэлос начал улыбаться.
Ну? Чем хотите удивить? Голубым небом, что я вижу в проеме туннеля? Свежим ветром? Пением птиц?
Мысленно усмехнувшись, я с постным лицом шел вслед за Машей и Кэлосом. Туннель развернулся пологой воронкой, и по ней мы вышли на поверхность. На миг меня замутило — видимо, от резкой смены гравитационного вектора.
Потом все стало хорошо.
Благодать!
Под ногами трава. Над головой — чистое голубое небо с пушинками облаков. Течет неспешная, широкая река, скользят по ней треугольнички парусов — то ли яхты, то ли парусные доски. Зеленеет лес. Домики вдали, какие-то тонкие, изящные башни с флагами...
— Очень мило, — сказал я.
И Маша, и Кэлос смотрели на меня в полной растерянности. Я обернулся, поглядел в воронку — глубоко "внизу" тянулся ярко освещенный ход. Кто-то задумчиво, неторопливо брел вверх, к нам.
— Нет, я восхищен, — подтвердил я. — Да. Кэлос, я когда-то видел старый детский фильм про то, как группа подростков на фотонном звездолете полетела к другой звезде. Это... вымышленная история, такого не было. Так вот, в этом фильме на корабле тоже устроили комнату-имитатор. С полной иллюзией открытого пространства...
Они улыбались. Даже переглянулись понимающе. Ну ладно Кэлос, а Маша-то чего хохочет...
— Петр, оглянись повнимательнее, — попросил Кэлос.
Я снова окинул взглядом иллюзорный мир. И...
Как удар тока — ощущение Врат. Одни, другие, третьи... Невдалеке от нас, у реки, за лесом...
— Это не имитация.
Меня пробила дрожь, побежали по спине холодные мурашки. Я снова глянул в воронку туннеля — и отшатнулся.
Далеко-далеко...
В ином мире.
— Это планета Торговой Лиги, — торжественно сказала Маша. — Каждая их станция имеет сюда выход.
— Одна из альтернатив Вратам, — подтвердил Кэлос. — Рано или поздно, но Лига станет прокладывать и свои туннели между мирами. Я не знаю, что из этого получится. Но, как ты понимаешь, желаю им удачи. Для меня это актуальный вопрос.
— Боже мой... — только и прошептал я. Врата милосердно скрывали миг перехода. Врата не выглядели так обыденно — дырой в пространстве, кроличьей норой для любопытных Алис...
— Вот потому, — торжественно сказал Кэлос, — я и считаю, что вам надо принять Тень. Система неподконтрольного перемещения имеет массу минусов. А вот такая — рано или поздно она разовьется, снимет напряжение. Хочешь положится на сверхразум, обрести бессмертие — иди во Врата. Желаешь путешествовать из мира в мир, опираясь на осознанные желания — милости просим в Торговую Лигу.
— Этой штукой и сейчас можно пользоваться как транспортом! — отходя от воронки, воскликнул я. — Верно? Прилететь на станцию, прийти сюда, выйти с этой планеты на другую станцию...
— Лига пока не поощряет подобные путешествия, — сказала Маша. — Они, кажется, побаиваются последствий. Ну что, вперед?
Мы двинулись к одному из домиков. Одноэтажный кирпичный коттедж, уютный, но простенький, словно дачный домик человека со средним достатком.
— Нам отвели его для жилья, — пояснила Маша. — Ну, в целях адаптации, сами они предпочитают селиться на станциях...
Дом был окружен садиком — цветущие деревья, если не вглядываться — похожи на яблони. Из-за домика доносились голоса.
— Андрей Валентинович буйствует, — тихонько сказала Маша. — Ты... иди. Пусть будет сюрприз.
Она кивнула Кэлосу, тот тоже послушно остановился.
Сюрприз... Был мне уже сюрприз, по возвращению от Геометров...
А ведь ты здорово очеловечилась, Маша! Словно шелуха спадает с энергичной, но неприятной женщины, которую я впервые увидел — и невзлюбил, — две недели назад. Слой за слоем... холодность, жесткость, серьезность... так мы тебя еще из ФСБ вытащим, хотя говорят, что оттуда никогда не уходят...
Мужика ей надо хорошего. Даже не мужа, а именно мужика. Чтобы научилась прижиматься к чужому плечу, кокетничать, флиртовать, бить тарелки... мыльные оперы смотреть, в конце концов.
Я медленно обошел дом. Мне некуда было торопиться, минуты ничего не решат ни для Земли, ни для деда.
— ...в подсознании? — донесся знакомый голос. — Чушь собачья! Вопрос не в том, будет ли выбор судьбы зависеть от подсознания человека! Конечно, что-то удастся сдержать. Самые уродливые из ваших миров зачахнут или останутся в изоляции. Но само наличие неограниченного выбора — ловушка!
Прислонившись к стене дома, я прикрыл глаза. Ну вот, деда, все в порядке. Ты по-прежнему ищешь идеалы. Мы снова вместе. Никакая Тень нам не помеха.
— Неограниченного не будет, — голос жесткий, властный, но немного смущенный. — Андрей, вы опять подменяете понятия! Мы не станем связывать _все_ планеты Тени. Только...
— Опять фильтрация? Оптимисты! Тогда ваши туннели зачахнут. Или вы даете полную, адекватную замену Вратам, вплоть до количества входов на каждой планете, или остаетесь на бобах.
Я шагнул вперед. И увидел рептилоида. Счетчик сидел, высунув длинный язык, и внимательно слушал. Потом треугольная морда повернулась ко мне.
— Я от всей души желаю вам успеха! И не сомневаюсь, что альтернатива возможна... но пока — не вижу ее! Уж простите — не вижу!
Нет!
Счетчик ведь молчит!
Пасть рептилоида раскрылась в улыбке.
Я бросился вперед.
Плетеный стол, прозрачный кувшин с темно-красным вином. Два плетеных кресла. В одном, подавшись вперед, смешно сжимая пустой бокал, незнакомый седой мужчина. В другом, развалившись, отхлебывая вино перед очередной тирадой, чуть-чуть знакомый человек...
Немая сцена.
Мой бывший дед не удержал бокал. Вскочил, не обращая внимания на залитую вином рубашку. Улыбнулся — смущенно, как если бы я застал его в кабинете с раскуренной трубкой и рюмкой коньяка...
— Дед... — сказал я деревянным голосом. — Тебе вредно пить вино.
— Теперь уже нет.
Ему было лет сорок, не больше. Он теперь мне даже в отцы не годился, не то что в деды. Таким я его видел лишь на старых фотографиях, которые дед так не любил доставать...
— Петя...
Обнять его было нестерпимо трудно, словно чужого человека. Знакомые черты исказились — пусть даже молодостью. Наверное, будь дед таким в моем детстве — я вырос бы совсем другим. Не вовремя. Все и всегда происходит не вовремя.
Дед шагнул навстречу.
— Пит... я ведь тот же самый... — тихо сказал он. — Пит, ну представь, что старый хрыч сделал себе пластическую операцию...
Господи... Я ведь веду себя как Маша! Что я ей говорил — о форме и содержании, о том, что душа важнее тела? Значит, это все была чушь? И я готов принять деда стариком или в облике чужого, но только не таким — живым, здоровым, энергичным. Что во мне — ревность к его обретенной молодости... ну, не молодости, конечно, зрелости... тревога за собственную самостоятельность — такой Хрумов с новой энергией примется за мое воспитание... тоска по старому, прикованному к дому, беспомощному, если уж честно, деду? Что во мне? Какие чертики сейчас пляшут в моем подсознании?
— Деда, ну ты даешь... — сказал я. — А чего уж так, на полпути... двадцать пять лет — еще лучше возраст...
Дед ухмыльнулся.
— Понимаешь, Пит, — прежним, ехидным тоном сказал он, — когда имеешь больший выбор, то в любом возрасте находишь достоинства. Вот поживешь с мое — оценишь.
Собеседник деда подошел, остановился между нами. Вопросительно посмотрел на меня:
— Петр Хрумов?
— Да.
Он покачал головой, будто не мог поверить словам.
— Как ты понимаешь, Крей, с тебя ящик вина, — заметил дед.
Седовласый кивнул, с жадным любопытством изучая мое лицо.
— Вы ведь даже не биологические родственники... Простите. Я Крей Заклад, сотрудник Торговой Лиги.
Мы пожали друг другу руки.
— Я вас покину на некоторое время. Это будет правильно, — решил Крей.
— Крей Завсклад, — насмешливо сказал дед, когда сотрудник Лиги удалился. — Оптимисты наивные. Живут сотнями лет, а ума не нажили. Он не верил, что ты сможешь меня найти. Даже спорил. Представляешь?
Я кивнул. Мы так и стояли, нелепо отводя глаза и не решаясь заговорить первыми.
— Давай я тебя вина налью... — дед вдруг засуетился. — Они тут знают толк в радостях жизни... такие милые, в сущности, люди...
Он повернулся к столу, как-то дергано, неловко, каждое движение было слишком размашистым, сильным, дед не мог соразмерить свое новое тело с наложенным старостью стереотипом...
— Дед! — закричал я, бросаясь к нему. — Дед!
И обнял он меня слишком сильно, забывая, сколько силы теперь в его теле, щедро отпущенной Вратами силы и молодости...
— Дед, как я рад, что ты стал таким... — прошептал я. — Черт, я за это готов полюбить Тень... Если вернешься в университет лекции читать, на тебе все студентки повиснут...
— Тихо! Не скажи при Маше — а то будут мне и лекции, и студентки...
Мы переглянулись.
Да чему я, в конце концов, удивляюсь?
— Заметано, — согласился я.
— Простите, что прерываю ваш глубоко личный диалог...
Я обернулся, еще не отпуская деда. Рептилоид сидел у наших ног с обиженным видом любимой собаки, на которую вдруг перестали обращать внимание.
— Привет, Карел, — сказал я.
— Рад встрече. Скажи, Петр, твое отношение ко мне не ухудшилось после того, как я перестал служить временным хранилищем для Андрея Валентиновича?
Присев на корточки, я коснулся мягкой серой чешуи. Протягивать руку было нельзя — это слишком походило бы на "дай лапку, песик!".
— Я очень тебе рад, счетчик, — сказал я. — И не обижайся на "счетчика". Это комплимент. Ты ухитрился сосчитать самую важную для меня задачу — и сохранить результат. Помнишь, ты спрашивал, как люди примут вашу расу? Я не знаю, как люди... я — твой должник. Или друг. Как тебе больше нравится.
Привстав на задних лапах, счетчик вытянулся к моему уху. Шепот был едва уловим.
— Звезда, которую вы называете Спика. Газовый гигант — он один в системе. Газовый гигант, опоясанный кольцом.
Меня обдало жаром. Это был не просто жест отдельного рептилоида по отношению к отдельному человеку.
— Спасибо. Ты тоже знаешь, где мой дом.
— Решил открыться и Петру, Карел? — спросил дед. — Давай. Не бойся. Он умеет хранить тайны.
Пасть рептилоида щелкнула. Он колебался так ярко и зримо, что у меня не осталось сомнений — это не игра в человеческие эмоции, это бушующая в нем борьба. Битва, длящаяся веками по его внутреннему времени...
— Мы не живые, Петр.
Дед кивнул, глядя на мое обалдевшее лицо.
— Газовые гиганты не рождают жизнь. Мы потомки того, что было машиной. Машиной из Тени.
Живые компьютеры космоса! Ага!
Счетчики!
Поразительное умение общаться с машинами, явное отсутствие потребности в дыхании и пище! Невозможность симбиоза с Куалькуа!
Как я не понял этого раньше?
Счетчик ждал, вглядываясь в мое лицо.
— Это ничего не меняет, Карел, — сказал я. — Совсем-совсем ничего.
Все в домике было новеньким и носило столь яркий отпечаток дедовских привычек, что я не удержался от вопросительного взгляда.
— Под меня сделали, — развалившись в кожаном кресле, сообщил дед. — Без вопросов. Удобно, знаешь, нет возни с идиотами сантехниками, блуждания по магазинам с балбесами-продавцами...
Я кивнул. Отношение деда к работникам "сферы обслуживания" было мне хорошо известно.
— Похоже, ты решил надолго обосноваться...
Дед протестующе поднял руку:
— Петя, я решил дожидаться тебя. Я надеялся, что рано или поздно...
— Мне достаточно было двух дней, — сказал я.
Маша и Кэлос остались в саду. Им хватило деликатности дать нам время, что неудивительно для Кэлоса, но по-прежнему странно в Маше.
Сквозь полуоткрытую дверь я видел спальню. Блин. Ну надо же. Зеркальный потолок, огромная кровать — раньше дед насмешливо называл такие "Ленин с нами", какие-то хрустальные финтифлюшки на стенах, картины, цветы...
— Неужели полностью удовлетворили твои вкусы? — спросил я.
Дед проследил мой взгляд и смутился.
— Пит... черт возьми, да ты же не ребенок... можешь понять, что такое — обрести молодость?
— Чисто умозрительно. Дед, ладно. Оставим это. Расскажи лучше, как все произошло? Где вы были с Машей? Как ты ухитрился за пару дней добраться до руководства Торговой Лиги?
— Стоп! — дед притормозил меня. — По порядку, ладно?
Трудно было называть его дедом. Хотелось — как тогда, на крейсере Алари, закрыть глаза и вспомнить прежнего Андрея Хрумова. Но я не поддался искушению. Это — навсегда. Дед теперь будет таким.
— Вначале мы попали в очень своеобразный мир... Маша рассказала?
— Ты знаешь, нет. Я лишь понял, что ей там сильно не понравилось.
— Еще бы. Понимаешь, в чем проблема... я не люблю чужих как класс. Как общественные структуры, построенные на совершенно иных моральных принципах. К отдельным представителям чужих я готов относиться более чем положительно. А Маша не приемлет чужих как личности, какая-то идиосинкразия к нечеловеческому облику... Ладно, это лирика, к тому же тебе известная. Так вот, Пит, я понял, что такое Тень, еще на той бродячей планете. Как транспортная сеть Врата годятся не больше, чем микроскоп для заколачивания гвоздей. Их слишком много в каждом мире — и в тоже время слишком мало для настоящего удобства перемещений. Расстояние в полсотни километров — уже перебор для транспортной сети в человеческом понимании. Да и напугать твоих приятелей-Геометров могло лишь одно — миры, в которых их героические регрессоры будут пачками дезертировать. Не гибнуть в борьбе, не теряться среди миллионов миров — а именно дезертировать, презрев все, вколоченное воспитанием. Давай подумаем, что может вынудить к массовой... хм, скажем — эмиграции, тысячи людей? Людей, как бы там ни было, непохожих друг на друга! Вся унификация Геометров остается на поверхности, а в глубине-то — старая история. Один втайне пишет стихи и читает их компьютеру, другой стыдливо мечтает о славе и почестях, о мягкой кушетке в зале Мирового Совета, третьему хочется — ай как хочется — чтобы любимый Наставник отстегал его розгой по мозолистым регрессорским ягодицам...
Дед хихикнул, довольный завернутой фразой.
— Ну невозможно унифицировать человека! Ни в сторону дьявола, ни в сторону ангела! Все они остаются разными. Значит, и ловушки для них должны быть непохожими, да к тому же и срабатывающими быстро и неотвратимо. Каждому — простор для самовыражения. Кто-то из пропавших Геометров до сих пор регрессорством занимается... бедняги, нашелся и для них мир, уставший от технического развития, желающий керосиновых ламп, рыцарских турниров и вольной охоты за мохнатым мамонтом. Все это элементарно просчитывается, Пит. Так что фокус с Вратами меня не удивил. Я больше от того смутился, что Маша осталось со мной. Да еще от того, что по-прежнему был в теле счетчика.
— Так ты надеялся вернуть себе прежний облик?
— Конечно. Иначе я бы во Врата не полез. А мирок, куда мы попали, и впрямь оказался любопытный...
Дед пожевал губами. Стариковская гримаса на лице крепкого мужика выглядела карикатурой.
— Это был мир метаморфов, мой мальчик. Планета, чьи жители играли со своим обликом, как дорвавшаяся до денег красотка с платьями и косметикой. Зрелище любопытное... Машу оно привело в ужас. Ты понимаешь, ей все-таки надо было убедиться, саму себя успокоить — кто же я на самом деле? Муляж Хрумова в теле рептилоида, или настоящий "Андрей Валентинович"... Она и пришла в мир, где могла сделать выводы. А мне этот мир нужен был, чтобы снова обрести человеческий облик.
— Может быть, не только поэтому вы оказались вместе?
Дед отвел глаза.
— Возможно. Я чувствовал, что она в панике. И я ожидал чего-то подобного... В общем — мы были вместе. Насмотрелись всякого. От простых оборотней — люди-тигры, люди-птицы, ихтиандры всякие... и до экзотики. Идет существо, Петя. Вроде бы человек. Вот только две головы... влюбленные это, понимаешь? Вместе навсегда, до первой ссоры. Этакий милый гермафродит, воркующий сам с собой. Захотели — и слились. Теперь ходят в непрерывном оргазме. А есть и следующий этап. Ползет по равнине холм. Гора бурой плоти, вся в морщинах, трещинах, слизь какая-то сочится — не бесцельно, а для снижения трения. Туша тонн в пятьдесят. Это — семья. Мама, папа, детки, старички-родители, кузены и кузины, внучатые племянники... Что там внутри делается — не знаю. Может быть, и ничего. Абсолютно самодостаточное существо, очень, кстати, дружелюбное и любопытное. Ты понимаешь, Петя, никто на нас не нападал. Не пытались съесть или ассимилировать. Общались, помогали. Когда выяснилось, что в теле рептилоида есть еще один разум... Мне сделали тело. И Карел, спасибо ему, вогнал туда мое сознание.
— Сделали?
— Понимаю, — дед закряхтел. — У него были образцы моих тканей. Я сам об этом попросил, перед смертью-то. Надеялся дожить внутри рептилоида до того дня, когда мы научимся выращивать тела.
— Мы и сейчас это умеем. Ты что, не слышал, какие слухи ходят про японского премьера, или про американского...
— Это слухи, — обрезал дед. — Единственный человек, который реально продлевает свою жизнь за счет клонирования... впрочем, тебе не стоит знать имя. Просто очень богатый человек, известный филантроп. Но я бы так не смог. Гладить по голове своих юных клонов, потом командовать врачам, которого первым взять на операционный стол... Нет, Петя. Лучше к червям, в землю.
— Верю, — сказал я. Легкость, с которой дед опроверг бульварные сплетни и сообщил правду про неизвестного мне миллиардера, приводила в ужас.
— В общем — получил я такой подарок, — дед посмотрел на свои руки. — Приятный подарок. Только все равно, задерживаться там не хотелось. Мы с Машей ушли... вот тут я очень боялся, что окажемся в разных мирах. Но пронесло. Вышли прямо здесь, на планете Торговой Лиги. Видимо, удачно — они с большим любопытством нас слушают.
— И хотят помочь?
Дед вздохнул.
— Валяй, говори. Что они обещают?
— Почти ничего. Лезть в войну — не собираются. Поругивают Тень. Считают ее вынужденной мерой, которую сменит их система свободного передвижения... дурачки. Либо к тому же придут, либо никто на их туннели не клюнет. И предлагают войти в Тень.
Я кивнул:
— Кэлос... он неплохой человек, деда... говорит то же самое.
— Естественно. Альтернативы нет, Петя.
Мы смотрели друг на друга.
— Понимаю, — мягко сказал дед. — Как-то это не вяжется с раем, да? Но это не рай. Считай миры Геометров адом, миры Тени чистилищем. И делай выбор. Ты однажды настоял на своем. Мы не приняли союз с Геометрами, полезли сюда. И вот — стоим у истоков. Здесь зародилась человеческая раса. А может быть, все расы Вселенной. Может быть, жизнь и впрямь такая редкая штука? Все, что нам попадалось в космосе — ростки из одного корня? Отсюда, с Земли Изначальной...
— Это — Земля Изначальная?
— Да. Она самая.
Все, что я готовился ответить деду, смешалось у меня в голове. Я даже вскочил и подошел к окну.
Небо, лес и река...
— Я думал, здесь обитают самые "продвинутые" жители Тени... Те, кто уже утратил человеческий облик. Кэлос рассказывал про одну такую планету...
— А они тут жили. Может, и сейчас обитают. Только для нас уже неощутимы.
Я молчал. Смотрел, как в саду беседуют, стоя попивая вино, Маша и Кэлос. Рептилоид сидел между ними, крутил головой, напоминая не разумное существо и не робота, конечно, а милое домашнее животное.
— Дальше идти некуда, Пит, — сказал дед. Подошел, обнял меня за плечи. — Мальчик мой, ты старался. Ты все сделал как надо. Но это тупик. Путь кончился. Ты пришел в самый большой во Вселенной игорный дом. Карты розданы, и за столом есть лишь два свободных места. Добровольное рабство и принудительная свобода. Все.
Я молчал.
— Еще можно выйти из игры, Петя. Можно остаться работать в казино. Но только учти, это будет означать поражение.
Я молчал.
— Решай, Петя. Ты вправе решать. Ты лучше чем я, чище и откровеннее. Твоя очередь делать шаг. Решай. Может быть, Торговая Лига и впрямь станет альтернативой Тени. Или мы придумаем что-то другое. Но сейчас... сейчас важно просто выжить. Сохранить Землю.
— Как мы войдем в Тень? — спросил я.
Дед вздохнул:
— Вот это как раз самый сложный вопрос, Петя.
[<< Глава 3/1]
[Глава 3/3 >>]
[наверх]
Январь — сентябрь 1997 г.