Сергей Лукьяненко. ПРОЗРАЧНЫЕ ВИТРАЖИ

0110

— Давно ты со мной не советовалась, — сказал папа.

Мы сидели на кухне и пили чай. Мама спала, я не стала ее будить. Я бы и отца не будила — он сам проснулся, когда я выбралась из комнаты.

— Ты же все равно не ходишь в глубину, — пробормотала я.

— Когда-то ведь ходил, — ответил папа.

— А почему бросил? — болтая ложечкой в чашке с чаем спросила я. Чай я всегда пью без сахара, но упорно опускаю ложечку. Так он быстрее остывает.

Я и раньше спрашивала отца, почему он так сторонится виртуальности. Хороший ведь программист, а живет словно в каменном веке, только электронной почтой и пользуется.

— У меня был неплохой бизнес, — внезапно ответил отец. Впервые ответил! — А потом... пришлось переквалифицироваться в управдомы.

Больше я спрашивать не стала. Наверное, папа работал на какой-то специфической операционной системе, и когда она перестала использоваться — не сумел вовремя переквалифицироваться.

— Что дальше? — спросил папа.

— Дальше... полиция набежала. Притащили сканеры, сняли след...говорят — стреляли чем-то незаконным, второго поколения. Видимо, пожгли машину основательно. Стали искать стрелка... да куда там...

— Тебя не заподозрили?

— Да нет... обыскали, но ничего.

— А его пистолет? — спросил отец.

— Зажигалка, — я опустила глаза. — Самая обыкновенная зажигалка! Паяц...

Папа вздохнул. Покосился в темное окно. По улице, скользя фарами по мокрому асфальту, проехал автомобиль. Хороший какой-то, почти бесшумно проехал...

— Каринка, давай думать... Первое — как ты считаешь, этот Чингиз — он не врал насчет тюрьмы?

— Думаю, не врал, — призналась я. — Там что-то нечисто. Ну не станут наши такие деньги выбрасывать! Даже чтобы перед иностранцами пальцы раскинуть — не станут!

— Хорошо... — папа воровато посмотрел на меня и спросил: — У тебя сигареты остались?

— Откуда? — я округлила глаза.

— Карина...

— Сейчас, пап...

Курю я редко. Но пачка "ротманса" в сумочке всегда болтается. Мы закрыли дверь кухни поплотнее и закурили. Курить с отцом было как-то неловко... последний раз подобную неловкость я испытала лет в десять, когда родители меня купали... и ничего я тогда не сказала, но только отец больше не заходил в ванную, когда я мылась.

— Второе. Дайверы — индивидуалисты, — вдруг сказал папа. — Куда большие, чем хакеры. Не станут они ради общего блага воевать... а вот ради того, чтобы остаться уникальными...

У меня начали гореть уши. Я думала точно о том же. Красавчик Чингиз мог говорить все что угодно, но если копнуть поглубже, всюду обнаружится корыстный интерес. Всегда и везде.

— И ты веришь в дайверов, папа? — спросила я.

— Верю, Карина. Третье, — папа посмотрел мне в глаза. — Если за виртуальной тюрьмой скрыт какой-то серьезный государственный проект... Дочка, это тебе нужно? Даже у свихнувшихся на законности и правах личности американцев... что говорить о нас.

— У меня есть задание, — сказала я. — Я должна составить отчет.

— Составь. Ты обязана была пользоваться жучками?

— Да. Как иначе наблюдать за персоналом?

— И что — персонал?

— Несет службу, — я пожала плечами. — Качает порно из сети. В игрушки играет.

— Ну и прекрасно. Обнаружено неуставное несение службы... или как там у вас положено говорить? Ты ведь не должна была сажать жучков на заключенных? Ну и все. Нельзя пускать под откос собственную жизнь ради абстрактной справедливости!

— Папа, а ты не знал какого-нибудь Чингиза? — спросила я.

Папа покачал головой:

— Если и знал, то ничем он мне не запомнился. Да ты не беспокойся. Наверняка, ты ему важнее, чем он тебе. Карина?

Я вскочила, распахнула дверь кухни. Прислушалась. Точно... где-то в комнате печально тренькал мобильник.

— Пап, сейчас...

Вот уж чего не хватало — так это ночных звонков. На работе я про мобильный не говорила, да и вообще номер знали немногие.

— Да! — хватая со стола телефон ответила я.

— Привет. Нас прервали, Карина.

Чингиз!

Голос был его.

— Это не я, — быстро сказала я.

— Да уж знаю. Карина, нам надо встретиться.

— Сейчас войду. Где?

— Нет, лучше уж наяву, — Чингиз рассмеялся. — До настоящих пуль, надеюсь, дело не дойдет. А в Диптауне нас опять могут прервать. Я могу подъехать, если это удобно.

Где он достал мой адрес, я даже спрашивать не стала. Очевидно, там же, где и телефон.

— Лучше на нейтральной территории, — ответила я. — Давай... где-нибудь...

— Улица Пасечная, — сказал Чингиз.

— А где это?

— Не знаю. Сейчас проверю, есть ли такая вообще... Есть. У пятого дома по Пасечной улице, хорошо?

— Хорошо, — я не колебалась. — Я выезжаю прямо сейчас. Там и встретимся.

— Оки, — весело сказал Чингиз. — До встречи.

Я отключила телефон. Посмотрела на дисплей — конечно же, у него стоял запрет на определение номера. Ладно, понадобится — выясним...

— Прямо сейчас?

Папа зашел в комнату вслед за мной. И все слышал.

— Не пустишь? — с вызовом спросила я.

— Нет, — отец покачал головой. — Нет, Карина. И не подумаю.

Я с любопытством посмотрела на отца. В детстве я точно знала, что люблю маму и папу, что лучше них никого на свете нет. Потом... и сама не заметила, как перестала об этом задумываться. Не разлюбила, а просто перестала думать такими словами.

— Как за сленг меня чморить, так всегда...а лезть к черту на рога, значит, можно?

— Можно. Потому, что ты все взвесила и приняла решение. Потому, что это твоя работа... пусть я и не рад такой работе. А сленг — извини, но это детство!

— Что плохого, если в человеке остается немного детства? — строптиво спросила я.

— Оно не там должно оставаться, дочка. И кретин отец, которого не радует, что дети взрослеют.

— Спасибо, папа, — сказала я. — Знаешь, я все-таки очень тебя люблю.

Отец удивленно посмотрел на меня, глянул на часы.

— Полдвенадцатого... ты действительно поедешь прямо сейчас?

— Поеду, — твердо сказала я. — И вызывать группу поддержки не стану. Все равно не приедут, у нас не Америка.

Но вначале я достала из сейфа пистолет.

А потом пошла на кухню и взяла свои сигареты.

В машине, прогревая мотор, я достала из бардачка карту Москвы и стала искать улицу с милым названием "Пасечная". Старенькую "десятку" мне подарил три года назад отец, когда купил себе машину получше: корейскую "Дэйву" узбекской сборки. И пользовалась я "десяткой" с удовольствием, потому что метро никогда не любила. Но все равно, Москва для меня так и осталась маленькими пятнышками вокруг нескольких станций метро и несколькими маршрутами, по которым я постоянно ездила: на работу, в супермаркет, закупать продукты на неделю, летом — купаться на Медвежьи Озера или на дачу...

Как в Диптауне. Там тоже знаешь только несколько любимых мест. Остальное видишь мельком, из окна такси, и даже не догадываешься: живые это районы, или нарисованные декорации, прикрывающие плакат "место продается".

Я медленно выехала со стоянки, свернула в безлюдную улочку. Дождь усилился, тарабанил по прижавшимся к обочине машинам.

Странно. Уже почти нет разницы — между глубиной и реальностью.

Пространства в пространствах... если бы какой-нибудь злой шутник обладал избытком денег и времени — он мог бы соорудить для меня виртуальный мирок, копирующий Москву. Реальную Москву, в которой я бываю. Десяток магазинов, пяток квартир, два кусочка природы... Даже не пришлось бы возиться с театрами, консерваториями, библиотеками. Хотя с ними и не надо возиться — их аналоги в виртуальности есть.

Ну вот, началось! Раньше это называли дип-психозом, потом стали говорить "с матрицы съехал", сейчас в ходу совсем уж невинный эвфемизм "заблудился". Так говорят про тех, кто начинает путать реальный и виртуальный мир, сомневаться, что живет в настоящем мире.

Да чушь... невозможно это. Человек обязательно заметит подмену. Пусть я и болтаюсь между двумя точками — квартирой и работой, но людей-то меня окружает немало. Такой спектакль под силу устроить лишь солидной организации, а отдельному шутнику. А зачем я сдалась организации?

Но настроение, все-таки, испортилось. Я подозрительно поглядывала по сторонам, в результате свернула под знак, нарвалась на гаишника, а тот еще ко всему оказался честным — и добросовестно выписал мне штраф. Зато потом, вручив квитанцию, подробно и четко объяснил, как мне ехать.

В результате минут через двадцать я была у дома номер пять по Пасечной улице. Загнала машину на тротуар, заглушила мотор.

Странно как-то. Ну, повесил он на меня жучок... или как-то еще вычислил. Но я про него ничего узнать не смогла. И вот так, с ходу, таинственный Чингиз решился на рандеву.

Интересно, на кого он реально похож? Обычно такие широкоплечие красавчики в реальной жизни оказываются тощими и сутулыми, или толстыми и неуклюжими. Компенсация. Человек обязательно должен что-то компенсировать в виртуальном мире. Нехватку общения, телесные недостатки, душевную несостоятельность, в конце концов! Так что, пусть уж лучше Чингиз окажется невзрачным, но обаятельным.

И в любом случае: сейчас что-то прояснится.

Я высунула из двери зонтик, раскрыла его, выскочила из машины. Включила сигнализацию. Огляделась. Да, вот дом номер три, а вот и дом номер пять... Я огляделась, и почти сразу заметила, что в одной из машин, ночующих на улице, сидят люди. Не просто сидят, а оживленно спорят. Алел огонек сигареты, доносились даже какие-то реплики...

Есть такое понятие — виктимное поведение. Это когда жертва сама провоцирует преступление. И я бы ни одной девушке не советовала ночью первой соваться в машину, где сидят двое мужиков.

Но, в конце концов, я сотрудник МВД! Что другим нельзя, то мне положено.

— Извините, — я постучала пальцем по стеклу машины. Хорошая машина, что-то здоровое и мощное, но в то же время — не набивший оскомину "мерс" или "бмв". — Чингиз?

Стекло мягко уползло вниз, я убрала руку. И вовремя — выглянул тот, кто сидел рядом с водителем:

— Да, Карина. Вы садитесь в машину.

У меня едва не подкосились ноги.

Это был Чингиз.

Один в один.

Прямо из Диптауна.

Только дырки во лбу не хватало.